Источник: Информационное агентство "Regnum" 

Автор: П.Даллакян

С октября 2009 года отношения армян и турок так или иначе связаны с "цюрихскими" протоколами. Пока посредники урегулирования армяно-турецких межгосударственных отношений говорят о актуальности процесса, сами правительства рассматривают "заморозку" ратификации протоколов исключительно с политических позиций и обнаруживают, естественно, каждая свою правду. Между тем, армяно-турецкие отношения содержат особый аспект - психологический, который парадоксальным образом объединяет две правды в одну общую. Слишком глубок след событий 1915-го и последующих годов в Османской империи в сознании народов региона, и попытки вывести психологический фактор "за скобки" политических уравнений тщетны. Тем более непродуктивны и опасны попытки политических спекуляций этим фактором.

Катастрофы масштаба 1915 года обладают особым свойством видоизменять коллективное восприятие пространства и времени, образуя циклы, волнами уходящие на столетия в будущее. Независимо от того, по какую сторону от кровавой линии раздела оказались затронутые такими событиями люди, их потомки, рано или поздно, оказываются среди жертв тяжелого психологического бедствия. Учет психологического фактора может дать ключ к решению задачи нормализации отношений, разумеется, при наличии воли к ней. И, наоборот, пренебрежение этим фактором ведет к повторению событий начала прошлого века.

Проявления беды среди армян и турок конечно разнятся, но остаются тяжелыми по обе стороны. Уже четвертое поколение армян делит все время на "до" и "после" постигшей их народ трагедии. Очевидны признаки неосознанного переноса значительной их частью настоящего во время, которое было "до". Неизбежный, увы, сдвиг в восприятии времени объясняет значение новой вехи - сотой годовщины трагедии, задающей циклический ритм общественной жизни кроме годового еще и вековым размером.

События тех лет видоизменили и пространственное восприятие. В нынешней маленькой Армении сконцентрированы люди, происходящие с обширных территорий тысячелетиями населенной их предками родины. Эта общность людей оказалась десятикратно, двадцатикратно стиснутой в особом, многомерном пространстве. Необходимый им простор меряется не столько аршином, сколько экономической, культурной, диалектной, ментальной, исторической, этно-коммуникативной, природно-климатической и другими составляющими памяти всего многообразия ее носителей.

Явление "коллективной клаустрофобии" в Армении сосуществует бок о бок с благостным восприятием моноэтнической общности. Источником такой жестокой психологической аберрации и игнорирования опасности геттоизации в масштабе страны, очевидно, служит ощущение относительной физической защищенности на осколке родины.

Возникшая после катастрофы 1915 года армянская диаспора также подвергается психологическим воздействиям. Характерные для диаспор вообще, они многократно усилены присущим армянам стремлением в любой точке планеты максимально вписаться в среду обитания, при этом, внутренне не уподобляясь ей. Принято подчеркивать только положительную сторону этого феномена. Однако такая поведенческая мимикрия не проходит бесследно для психики людей и ведет к тяжелой ментальной двойственности со всеми вытекающими последствиями.

Не менее драматичны и турецкие последствия. Они, как и в Армении, вполне реальны и принадлежат отнюдь не истории. Время и в Турции замкнулось в цикле. Здесь помнят, чьим пространством и чьим генофондом (речь о т.н. "криптоармянах" - ред.) распоряжаются. А тем, кто подзабыл, каждый год, методично, в один и тот же 24-й день месяца Нисана напоминают из разных уголков мира. Десятки миллионов современных турок ежегодно выслушивают тяжелые обвинения, хотя они лично, разумеется, не могут быть причастны к реализации плана тотального уничтожения, изгнания и ассимиляции армян, греков и ассирийцев вековой давности.

Турецкое государство, связанное правопреемством (а значит и правовой ответственностью) изящно удаляется за ширму отрицания самого события геноцида, а граждане страны вынужденно встают перед жестоким выбором: либо осознанно подвергнуться зомбированию в духе официального отрицания, либо принимать на себя весь удар морального стресса. Стресс усугубляется тем, что армянское общество из-за масштаба утрат в основном не склонно отделять официальное от общественного в восприятии вопроса в Турции. Народ часто приравнивается к режиму, не берется в расчет также менее очевидная разница понятий страна и государство, слабо учитывается смена поколений.

Неизменная десятилетиями позиция официальной Анкары позволяет армянам придерживаться радикального клише "турок остается турком", в то время как оценка событий 1915-1923 годов со стороны определенной части турецкого общества, в особенности интеллигенции, в последнее время подвержена существенной, причем, внутренне обусловленной трансформации. Турки способны сострадать, признают чудовищность произошедшего и, одновременно, сопротивляются ему, отторгая его от себя, от своего второго, непричастного "я". Индивидуальное раздвоение отражается в общей реакции общества на моральный прессинг. Спектр реакции широк - от прозрения и развития комплекса вины до фобий и агрессии.

Часть общества выходит в Стамбуле на 100-тысячную демонстрацию солидарности с лозунгом "Мы все армяне", требуя отмены статьи 301 УК Турции, карающей, в частности, за применение термина "геноцид" в отношении событий 1915 года. Многие, как мэр остающегося в течение десятилетий эпицентром межэтнических столковений города Диярбекир (в античности Тигранакерт - столица обширной армянской империи Тиграна II, - ред.), ясно ощущают отсутствие стабилизирующего элемента османского этнического и экономического пространства: "Армяне унесли с собой из этих мест мир и удачу". Делаются попытки оценки фундаментального влияния "армянского" табу и на политическое устройство страны. Такие подвижки достойны более дифференцированного отклика.

На другом конце спектра, особенно в политическом классе Турции, представлены многочисленные уродливые примеры противоположной реакции. Мрачная перспектива "наступить на те же грабли" эти круги не пугает. Отказ от собственных обязательств по безоговорочной нормализации армяно-турецких отношений периодически становится предметом спекуляций в плоскости внутренней политики со стороны как правящих, так и фрондирующих сил.

В октябре 2009 года в Цюрихе, при швейцарском посредничестве Турция и Армения выработали и подписали протоколы об установлении и развитии отношений. Однако, эффективная во многих случаях дипломатическая методика "конструктивной неопределенности", положенная в основу переговорного процесса, вне его рамок быстро сменилась выдвижением предварительных условий.

Анкара обусловила снятие блокады Армении урегулированием конфликта вокруг Нагорного Карабаха и требованием к армянам отказаться от квалификации событий начала прошлого века геноцидом. Но вероятность "заморозки" протоколов какой-либо из сторон, на наш взгляд, была равна единице из-за неподготовленности общественного восприятия как в самих странах - Турции и Армении, так и в армянской диаспоре. Политический процесс значительно опередил только набирающие силу положительные тенденции в обществах. На фоне перманентных психологических вызовов, миллионы людей лишь постфактум ознакомились с логикой протоколов, обходящих кругом, но в результате, тем не менее, прямо затрагивающих болезненный ментальный комплекс.

В пору глобального противостояния систем вопрос 1915 года мог пережить сколь угодно циклов обострения. В эпоху бурных геополитических трансформаций незатянувшиеся психологические раны чреваты новыми трагедиями, от которых ни армян, ни турок апелляции к третьим сторонам не гарантируют. Ставка равна жизни и политические паузы могут и должны заполняться прямыми двусторонними общественными инициативами. По политической логике мяч на турецкой половине, но психологический аспект взаимен в принципе и не различает полей: новую внешнеполитическую активность должна предварять внешнеполитическая активность общественных форм.

Одновременное преодоление одинаково архаичных клише с армянской стороны и табу с турецкой, установление "диалога обществ", лучше в рамках постоянного форума, в состоянии смягчить психологические последствия 1915 года и поддерживать благоприятный гуманитарный фон, способствуя предотвращению преступления геноцида как во взрывоопасном регионе на стыке Передней Азии и Кавказа, так и где-либо в мире.

Павел Даллакян - эксперт правозащитной организации "Фонд имени Галины Старовойтовой".