В апреле 2009 года находящаяся у власти в Турции партия Справедливости и развития (ПСР) инициировала широкое обсуждение в обществе проблем межэтнических отношений в стране, получившее название «демократической курдской инициативы». Курдская проблема Турции, связанная с существованием в стране значительной этнической общности, которая в той или иной степени заявляет о своих национальных правах, заставляет современных ученых как в самой Турции, так и за ее пределами изучать и анализировать межэтнические разногласия в их краткосрочной и долгосрочной исторической перспективе. Несмотря на критику демократической инициативы ПСР со стороны ее политических оппонентов, начавшаяся благодаря этой инициативе научная дискуссия по курдской проблематике позволила ученым по новому взглянуть на истоки и специфику зарождения курдского национализма в Османской империи. Большинство современных учёных, как турецких, так курдских и западных, таких как Х. Озоглу, Б. Шимшир, Т.З. Экинджи, М.Акйол, Д. Макдауэлл, М. Ван Бруйнессен, Дж. Клейн, М. Мальмисаниж и В. Жвайдех относят зарождение курдского национализма к самому началу XX века, что дает возможность понять место и роль национализма курдов в становлении современного турецкого государства в спектре различных научных подходов. При этом современная сложность и запутанность курдского вопроса лежит еще и в плоскости разногласий различных научных подходов к проблеме существования в Турции значительной этнической группы, заявляющей о своей национальной самобытности и требующей широкой культурной автономии.
Специфической особенностью такой дискуссии является формирование в среде курдских националистических элит собственных научных взглядов на проблему межэтнических отношений в стране, что в целом способствует созданию атмосферы плюрализма в обществе. И если раньше многие ученые Турции связывали курдский вопрос исключительно с террористической деятельностью Партии рабочих Курдистана (ПРК) по принципу «Курдский вопрос = ПРК», «ПРК = террор», либо пытались объяснить феномен существования курдского вопроса, т.е. тот или иной спектр проблем межэтнических отношений в стране исключительно социально-экономической неразвитостью района компактного проживания курдов.
Сейчас в современных научных кругах Турции имеется стремление максимально объективно осветить все непростые вопросы, связанные с характером межэтнических отношений в стране на фоне взаимодействия различных групп, элит и политических сил по этому сложному вопросу. Это тем более актуально, что в современных турецких реалиях курдский вопрос становится своеобразным политическим козырем, элементом политической борьбы и пиара различных партий и политических сил, стремящихся привлечь курдов на свою сторону, предлагая свой рецепты решения закоренелого конфликта, занимаясь, по сути, политической агитацией в среде компактного проживания турецких курдов. Дискуссия по курдскому вопросу с участием ученых, журналистов, а также функционеров, представляющих различные политические партии, причем иногда с диаметрально противоположными идеологиями, служит позитивной цели предотвращения недоверия между курдскими и турецкими националистически ориентированными группами населения, что по мнению бывшего первого заместителя председателя правящей Партии справедливости и развития Денгира Фырата, ведет к избавлению от «фобии сецессии курдских районов от Турции». По словам этого бывшего влиятельного функционера из ПСР, «98% граждан Турции, которые говорят на курдском и считают себя курдами не являются сторонниками отделения от Турции и создания своего независимого государства». Поэтому такая дискуссия крайне важна для снятия напряженности в межэтнических отношениях.
Отражение курдского вопроса в программах современных политических партий Турции не входит в тему настоящей статьи. Однако здесь было бы уместным сослаться на позицию турецкой ультранационалистической Партии националистического действия (ПНД), тем более, что в основе выдвигаемого ими посыла лежит вопрос скорее теоретический. Турецкие националистические политики, а также ученые, находящиеся под идейным влиянием ПНД, на протяжении всего республиканского периода пытались и до сих пор пытаются доказать отсутствие такого народа, как курды – во всяком случае, в границах современной Турции. Ранее их тезис сводился к тому, что курды в Турции являются лишь ответвлением тюркской расы – теми, кто в силу различных причин, проживая в горных труднодоступных районах на востоке страны, приобрели характерные лингвистические особенности, в основном в виду влияния персидского и арабского языков. Так, в вышедшей в 2002 году альманахе, посвященном политическим взглядам современной Турции, коллектив авторов приводит слова Алпарслана Тюркеша, бывшего лидера ПНД, который утверждал, что «если бы те граждане Турции, которые, проживают на востоке страны и говорят на искусственном курдском языке, являлись бы отдельной от нас нацией, то тогда бы нам пришлось бы сражаться за то, чтобы они ассоциировали себя с нами… Однако делать нам этого не пришлось, потому что эти люди – самые что ни есть турки. И у них, как и у любого турка есть право стать каймакамом, губернатором, министром и даже президентом». Тезис Тюркеша, таким образом, сводился к тому, что в стране отсутствует какой-либо конфликтогенный потенциал в виду отсутствия такого понятия, как курды Турции. Ультранационализм Тюркеша перекликается с известным тезисом бывшего президента Джевдета Суная, который озвучил свое отношения к поднимавшемуся курдскому национальному движению еще в середине 60-х годов : «Кто не турок – пусть покинет Турцию». Этому тезису в начале семидесятых годов прошлого столетия вторил турецкий писатель ультранационалистического толка Нихал Атсыз, писавший о турецких курдах буквально следующее: «Путь они убираются из Турции куда глаза глядят: в Иран, в Пакистан, в Индию, к Барзани. Пусть они обратятся в ООН и найдут свое место где-нибудь в Африке. Турецкая нация терпелива, но и она, подобно кипящему айрану, не будет стоять на месте. Если они (т.е. курды. К.В) не знают об этом – пусть спросят у своих сородичей-армян и намотают себе на ус». Примечательно, что после своей статьи Атзсыз был приговорён к тюремному заключению за разжигание межнациональной розни, однако вскоре был амнистирован. Несмотря на откровенный шовинизм, присутствующих в словах Атсыза, его взгляды, как справедливо отмечает один из крупнейших турецких историков Мустафа Акйол, до сих пор остаются живучими в сознании некоторых турок.
Сейчас не только тезис о существовании курдов в Турции, но и сам факт курдского национализма, как объективного явления современной жизни страны мало кем подвергается сомнению. Исключение здесь составляют, может быть, лишь некоторые представителей турецких научных кругов, находящихся в убеждении, что научное объяснение национализма, как феномена общечеловеческой истории, всегда должно происходит только лишь в контексте господствующей в данном обществе идеологии.
Примечательно, что сменивший Алпарслана Тюркеша на посту председателя ПНД Девлет Бахчели, дистанцировался от свойственную его предшественнику уравнительной риторики и теперь рассматривает курдов уже не как идентичную туркам расу, но как отдельную этническую группу связанную со всей нацией если не узами кровного родства, то узами единого гражданства. На одной из пресс-конференций в мае 2005 года Бахчели выдвинул в качестве тезисов т.н. «четыре принципа национальной идентичности всех турок», естественно подразумевая под «всеми турками» и этнических курдов, граждан Турции. Первый принцип Бахчели основывается на том, что на этапе создания Турецкой республики в 1923 году понятие нации являлось объединительным фактором, в котором не брались во внимание различия веры, этнического происхождения и языка, но принимались во внимание только лишь «общая боль, любовь и гордость за свою страну, а также осознание единства ее истории и культуры». Во-вторых, современная турецкая нация является продуктом объединения не на этнической, но исключительно на юридической основе. В-третьих, подобный принцип национального объединения ни в коем случае не отрицает этнические и религиозные особенности граждан, объединенных в едином государстве на основе принципа, озвученного в свое время Ататюрком: «Турецкая нация есть турецкая республика, созданная турецким народом». И, в-четвертых, Турецкая республика является единой нацией государством, священным символом единства которой является турецкий флаг. Курдский исследователь Алтана Тан, в чьей книге, озаглавленной «Курдский вопрос: совместное братство или совместное рабство?» приведена данная цитата, справедливо отмечает, что такая позиция никак не проясняет самого факта существования курдского партикуляризма на основе этнических и языковых различий, а также «не даёт представления о том, что нужно делать для того, чтобы преодолеть прошлые разногласия между двумя братскими народами».
Специфика зарождения курдского национализма в Османской империи позволяет использовать разновекторные научные подходы, которые определяются спецификой той или иной национальной идеологии, на которую опирается тот или иной учёный.
Сейчас в современных турецких научных кругах бытует мнение, что возникновение курдского национализма в геополитическом пространстве сначала Османской империи, а потом и республиканской Турции явилось результатом влияния исключительно внешних сил, будь то миссионерская деятельность европейцев и американцев в Восточной Анатолии, либо поддержка со стороны просвещенной Европы идеи развития курдской литературы, культуры и письменности. В своей книге «Курдский национализм» турецкий исследователь и дипломат Биляль Шимшир относит возникновение «прото-национализма» курдов к концу XVIII века, когда в результате подписания Кючюк-кайнаджирского мирного договора 1774 года России были делегированы полномочия покровительства над всеми христианскими народами Османской империи. Европейские страны, противодействуя усилению влияния России на Высокую Порту, стали, по мнению Шимшира, проявлять интерес именно к курдам, как к отличным по языку и культуре от своих собратьев по вере турок с целью расшатать стабильность Османской империи, которая после ряда военных поражений османов стала казаться Европе «колоссом на глиняных ногах»: «Для того, чтобы уничтожить империю им (западным странам и России. К.В.) не было достаточно расчленить христиан и мусульман, они хотели разделить и самих мусульман по языку, происхождению, этническим характеристикам». Шимшир утверждает, что во второй половине XVIII века Ватикан, чья политика находилась в фарватере «антиосманского поветрия» европейских держав в отношении Порты.
Однако здесь Шимшир, безусловно, преувеличивает коварство Ватикана: его ошибка состоит в том, что курдский словарь, изданный Гальзони скорее для того, чтобы облегчить общение папских миссионеров с местным, и в первую очередь с несторианским населением, говорившим в большинстве своем на курманджи, навряд ли можно считать попыткой Ватикана в конце XVIII века подчеркнуть прецедент существования отдельного курдского языка, отличного от турецкого, с целью формирования основ националистических притязаний курдов. Скорее, наоборот, в том факте, что курманджи, в независимости от действий и намерений миссионеров, уже давно приобрел здесь характер языка межконфессионального общения и состоит его ценность, как основы межплеменной солидарности в этом регионе. С другой стороны, идеология национализма, которая в большей мере была инициализирована начавшимся распадом Османской империи, а также событиями на Балканах и в Греции в первой половине XIX века, становилась известна в курдском этноареале в основном через европейские миссии, число которых со второй четверти XIX века начало значительно возрастать. Однако для анализа возникновения курдского партикуляризма нельзя игнорировать те внутренние социально-политические условия и противоречия Османской империи в XVIII – XIX вв, которые во многом явились толчком зарождения курдского партикуляризма на восточных ее окраинах.
В начале XX века в империи начала складываться национальная составляющая для групповой мобилизации курдов, которая получала название «курдизм», т.е. основанное на осознаваемом единстве не обязательно знакомых друг с другом сообщество людей, которое зиждется на общности языка, культуры, обычаев, как предпосылок для групповой солидарности.
Под лозунгами «курдизма» в начале XX века началась компания по просвещению и распространению курдскими активистами позитивистских взглядов в среде курдов, живших до этого по законам шариата. В Османской империи элементы «курдизма» нередко становились и важным инструментом в деле политической агитации как клерикалов, так сторонников младотурок. Однако при этом одна из заметных фигур лагеря клерикалов – шейх Саид Курди (Нурси), выступая по сути с униатско- националистических позиций, признавал острую необходимость в деле просвещения курдов и даже введения в Восточной Анатолии позитивистого преподавания наряду с религиозным.
Нельзя закрывать глаза и на то, что важным стимулом развития курдского национализма стало обострение армянского вопроса, и особенно - начало активной армянской националистической агитации в Восточной Анатолии в последней четверти XIX века.
Многими исследователями отмечается, что с подписанием Берлинского договора в 1878 году армяно-курдские земельные противоречия, безусловно, приобрели новое внешнеполитическое звучание. Берлинский договор 1878 года в своей 60-ой и 61-ой статьях устанавливал обязательства Высокой порты перед проживающими в империи армянами весьма недвусмысленно: «Османское правительство гарантирует, что оно незамедлительно начнёт реформы и обеспечит общественный порядок в районах проживания армян, а также обеспечит защиту армянского населения от курдов и черкесов», подразумевая противодействие самозахватам курдами земель, принадлежащих армянской апостольской церкви. Как отмечает курдский исследователь В. Джвайдех, «Берлинский договор всей своей сутью явно давал понять, что Восточная Анатолия является вотчиной армян и создания независимого Курдистана в случае распада империи здесь не предвидится». Наряду с подобными опасениями курдов, основной заботой султана оставалась возможная «балканизация» Восточной Анатолии, превращение ее в клубок трудноразрешимых межэтнических противоречий, что в итоге вело к отделению от империи восточных областей, которые армянские националисты считали исконно своей территорией.
В этой связи примечательным выглядит письмо английского консула в Эрзуруме Троттера анлийскому послу в Стамбуле Лорду Сэлсбери, в котром тот описывает возмущение, которое вызвало у армян в 1879 году открытие Англией в Диярбакыре «констульства в Курдистане». Сообщение об открытии такого английского консульства было опубликовано в газете «Терджюман-и Эфкяр» от 24 июня 1879 года. Консульство охватывало Эрзурум, Диярбакыр, Муш и Ван. Как пишет Троттер, «выходящие в Стамбуле армянские газеты подняли большую шумиху по этому поводу. «По моему мнению, я не должен именоваться консулом Англии в Турецкой Армении или Курдистане», отмечает Троттер, предлагая заменить название на консульство Великтобритании в Восточной Анатолии.
Первые ростки собственно курдского национализма, явившись во многом ответом на рост армянского национализма, в турецких научных кругах именуются обычно термином «курдизм» («kurtculuk»). Турецкий исследователь М. Мальмисаниж приводит любопытные сведения об издании в 1907 году книги о курдском эмире Берирхане. Издателями этой книги были члены общества «Азм-и Кави» («Настойчивая сила») - первого нелегального объединения курдов в Диярбакыре, созданного, предположительно, в 1900 году. Упоминаемое общество «Азм-и Кави» иногда также фигурирует в этом источнике просто, как «общество курдов». На первой странице книги, посвященной эмиру Бедирхану, имеется следующее предуведомление: «Весь доход от издания этой книги принадлежит курдистанскому обществу «Настойчивая сила» («Азм-и Кави»). Исследователь курского вопроса историк М.Малмисаниж предлагает считать эту группу первой националистической организацией курдов. Он указывает на то, что на книге, посвященной Бедирхану, отсутствовал год и автор этого издания, поэтому он ссылается на пятый номер журнала «Ичтихат» за 1907 год, в котором сообщалось, что автором этой книги о Бедирхане был издатель и публицист Ахмет Рамиз (публиковался под псевдонимом Лютфи). Согласно источнику, написанному другим курдским просветителем, Кадри Джемилем пашой (писавшему под псевдонимом Зинар Силопи), Ахмет Рамиз Курдизаде с 1900 года был организатором общества «Азм-и Кави» («Настойчивая сила»), которое он создал в Диярбакыре при поддержке местного нотабля Фикри Эфенди. В 1904 Рамиз отправился в вынужденную эмиграцию в Каир, где продолжил свою деятельность от имени этого общества». В опубликованном Кадри Джемилем в середине XX века труде «Доза Курдистан» упоминаются другие учредители этого общества: Фикри Эфенди, мулла Саид Лиджели, мулла Юсуф Хошени, мулла Селим Гонигли и другие. В основном – все выходцы из Диярбакыра и Лидже, кроме муллы Селима Гонигли, который был родом из Битлиса. Примечательно, что именно мулла Селим Гонигли из всех членов общества «Азм-и Кави» оставит наиболее заметный след в истории курдского повстанческого движения в этот период: в марте 1914 года он будет руководителем и вдохновителем Битлисского восстания курдов.
Мальмисаниж отмечает, что в период создания общества «Азм-и Кави» все его учредители находились в Диярбакыре, который к началу XX века постепенно начинал превращаться в крупный экономический и просветительско-культурный центр Восточной Анатолии. Достаточно сказать, что здесь была сосредоточена почти половина всех протестантских американских миссий Турции. Жители достаточно оперативно оповещались о происходивших в империи событиях. По всей видимости, общество «Азм-и Кави» носило нелегальный характер. Как пишет Малмисаниж, из посвящения, которое находится на заглавной странице книги про Бедирхана, становится очевидным, что общество в любом случае планировало свое дальнейшее существование, если рассчитывало получать доход с книги. Однако конкретные аспекты деятельности этого общества и результаты до конца еще не ясны».
Известно, что наиболее активную роль в деятельности общества «Азм-и Кави» принимал издатель Ахмет Рамиз, из-за чего можно судить, что цели общества могли быть только лишь просветительскими. . В Каире при поддержке Абдуллы Джевдета, он опубликовал, помимо книги об эмире Бедитрхане, исследование об истории курдских религий. В 1909 году Рамиз издаст книгу Халиля Хайалы об алфавите языка курманджи18. Позднее, в условиях младотурецкой реакции, все опубликованные Рамизом книги на курдском языке будут запрещены указом министерства просвещения.
Среди учредителей общества «Азм-и Кави» также значился мулла и публицист Ахмет Хаси, перу которого принадлежат первые публикации на языке заза. В 1899 году им был опубликован сборник «Мевлиде Курди», который был напечатан в Диярбакыре на языке заза и разошелся в Восточной Анатолии большим тиражом. По сути, опубликованные издательством Рамиза книги были первыми печатными изданиями на курдском языке.
Отличительной особенностью почти всех членов этого общества, объединенных, как полагает Малмисаниж, идей курдизма, т.е. пропаганды курдского языка и культуры, было то, что они являлись выпускниками религиозных школ медресе или были религиозными деятелями. Но при этом все они имели достаточно хорошее по турецким меркам образование, а сам Рамиз был тесно связан с издательством Абдуллы Джевдета – одного из крупнейших просветителей и философов Османской империи, создателем общества "Единение и прогресс", который позже, после младотурецкого переворота, также перейдет на позиции курдизма в своей политической агитации. В отличие от первых официальных курдских националистических организаций, созданных в Стамбуле сразу после младотурецкой революции, членами и учредителями которых были представители высшего класса, т.е. различные беи, паши, представители дворянства и их дети, диярбакырское общество «Азм-и Кави» состояло из представителей разных социальных слоев – мелкого поместного дворянства, улемов, шейхов и служащих. Единственным представителем влиятельного диярбакырского дворянства в обществе было его соучредитель и покровитель Фикри Эфенди.
Как видно, приводимые турецким исследователем новые данные о зарождении курдского национализма на основании исследований, проведенных в диярбакырских архивах, существенно расширяют сведения о первых пропагандистах курдизма. Тем более, что ранее курдский национализм был тесно связан с младотурецкой революцией и рассматривался, как явление, во много явившееся следствием идейного разрыва части националистически ориентированных курдских элит с политикой младотурок после попытки контр-переворота в 1909 году. В младотурецкий период наиболее активными пропагандистами идеи курдизма оставались потомки знатных курдских фамилий Бабанов и Бедирханов, а именно: Саид Абдулькадир и Мидхад Бедирхан, создавшие сразу после младотурецкого переворота первый легальный курдский «националистический клуб» - «Общество курдской взаимопомощи и прогресса» (ОКВП), которое базировалось в Стамбуле, но имело множество отделений в восточных провинциях империи. Задачи общества были в целом просветительские, причем особое внимание уделялось распространению обучения на родном языке. Курдские клубы, создаваемые в начале века в Восточной Анатолии, хотя формально и являлись представительствами ОКВП, на деле же служили же прибежищем для тех курдских землевладельцев, которые расходились с пришедшими к власти младотурками не столько по идеологическим мотивам, сколько по причинам сугубо экономическим. Как пишет американский исследователь Джанет Клейн, «отделения «курдского клуба» (т.е. представительства ОКВП. К.В) в Восточной Анатолии были не только средством для выражения курдскими интеллектуалами националистических сантиментов в эпоху долгожданной свободы, но и попытками курдских элит, проживавших в Стамбуле, взять под свой контроль направление таких сентиментов среди курдов, проживавших в Восточной Анатолии». Делалось это по двум причинам. Во-первых создавшие свой клуб в Стамбуле пропагандисты курдизма были теми представителями курдской аристократии, кто в целом поддерживал режим младотурорк и стремился распространить влияние новой власти на Восточную Анатолию. Однако поддержку среди проживающих здесь курдов эта власть не имела. И если в основной своей массе местное население относилось к режиму второго Мешрутиета (т.е. к конституционному режиму) индифферентно, то их вожди, боявшиеся потерять свое экономическое и политическое влияние, были настроены к новой власти весьма оппозиционно. Поэтому задача влиятельных потомков мятежных курдских эмиров, которые получили образование в Европе, заключалась еще и в том, чтобы разъяснить местному населению преимущества конституционных свобод. Кроме того, деятельность первых курдских националистов была направлена на то, чтобы выставить курдов в наиболее выгодном и удобном свете в глазах западных держав, особенно после почти тридцатилетного всевластия вождей хамидийских формирований в Восточной Анатолии и участия большинства из них в армянских погромах.. Попытка стамбульского центра контролировать активность местных курдских комитетов и клубов осложнялась тем, что курдское национальное движение на стадии своего возникновения не являлось ни линейным, ни объединенным. Поэтому в этот период термину «курдский национализм» более подходил термин «курдизм», акцентированно объясняющий причины объединяющего начала групп курдов с различными политическими убеждениями. Поэтому, как резюмирует Клейн, учитывая противостояние местных национальных элит еще существовавшему влиянию хамидийский вождей, в это период трудно рассматривать курдов, как нечно идеологически и политически единое целое.
Вопрос зарождения курдского национализма в начале XX века является актуальным в свете того, что большинство населения Турции на бытовом уровне связывают понятие курдского национализма с деятельностью террористической организации ПРК, т.е. с современностью, из-за чего само понятие курдского национализма приобретает достаточно искусственный оттенок. Между тем курдский национализм в своем развитии находился примерно в тех же хронологических рамках, что национализм албанский, арабский и, собственно, турецкий. Такие исследования имеют важное значение для понимания специфики курдского фактора в современной Турции. Нынешние исследования турецких ученых, в первую очередь, благодаря доступу к большинству архивов Османской империи, позволяет проследить генезис зарождения курдского национализма, рассматривая его как значительный идеологический элемент в социально-политическом развитии Турции, что способствует созданию плюрализма как в самом обществе, так и в научных кругах.
Источник: http://ivran.ru/images/stories/vertyayev.zip |
