Аналитика

После заключения Московского договора (16 марта 1918 г.) между большевистской Россией и кемалистской Турцией стали все более проясняться контуры политики Советской России и подконтрольной ей советских республик Южного Кавказа, в особенности Азербайджана и Армении, в отношении Турции. Выступая на пленуме ЦК Азербайджанской Коммунистической партии в августе 1921 года нарком иностранных дел республики М.Д.Гусейнов недвусмысленно дал понять, что разговоры "о скорой коммунистической власти в Анатолии" отходят на задний план. Наркоминдел отметил, что теперь перед Советами стоит главная задача: всеми силами защитить кемалистов в Турции и таким путем вытеснить Антанту с Востока. Эту же мысль, по его словам, разделял и руководитель Кавказского Бюро ЦК РКП(б) Серго Орджоникидзе. (Материалы 2-го заседания пленума ЦК АКП (б). 20.08.1921// Коллекция документов РГАСПИ).

Доведенное до отчаяния реквизициями и репрессиями большевиков население Эривани в феврале 1921 г. восстало против коммунистов, воспользовавшись вторжением Красной Армии в Грузию. Восставшие изгнали эриванский большевистский ревком и сформировали Комитет спасения, возглавляемый Симоном Врацяном, бывшим премьер-министром дашнакской Армении. Подавить восстание в Армении Красной армии удалось лишь после завершения оккупации Грузии. Призывы Комитета спасения о помощи, адресованные к западным державам, в том числе Турции, не были услышаны. В телеграмме председателя правительства Армении С.Врацяна, отправленной 18 марта 1921 года руководству Великого Национального Собрания Турции (ВНСТ) говорилось: "Борьба Армении с большевиками за свою свободу и независимость, по нашему убеждению, служит не только Армении, но и всем народам Передней Азии. Потому Армения надеется, что в ходе своей борьбы получит помощь от соседей. В первую очередь победа Армении в этой войне и ее независимость являются жизненно важным для турецкого народа". Как следует из телеграммы, Армения рассчитывала на оказание военной помощи со стороны правительства кемалистской Турции в противостоянии Красной Армии: "Просим сообщить нам, считает ли руководство Великого Собрания возможным оказать нам военную помощь, и если да, то в каких размерах и видах и в какие сроки?" (А.Япучян. Кто организовал февральскую авантюру и какими были ее последствия. Каир, 1969, С.92). В апреле под давлением Красной Армии повстанцы были вынуждены покинуть Эривань, Комитет спасения был перенесен в Зангезур, а 16 июля 1921 года члены правительства были вынуждены покинуть страну и, перейдя Аракс, укрыться в Иране. (См: R. G. Hovannisian, The Republic of Armenia. Between Crescent and Sickle: Partition and Sovietization, Berkley, Los Angeles, London, University of California Press, 1996, Vol. IV, Р. 404-406)

После Московского договора Азербайджан не скрывал свою заинтересованность в расширении связей с Турцией, а также стал проявлять повышенное внимание к политическим процессам и военным операциям в Анатолии. 29 мая 1921 года первый секретарь полномочного представительства РСФСР в Анкаре М.Мамедов составил обширную справку о политическом и социальном положении в Турции и отправил ее наркому иностранных дел Азербайджанской ССР М.Д.Гусейнову. М.Мамедов счел нужным передать в Баку "достоверные сведения", которые он собрал в течение 8 месяцев пребывания в Турции. Описывая расстановку сил в Великом Национальном Собрании Турции, М.Мамедов отмечал, что часть депутатов во главе с Мустафа Кемаль-пашой - это анатолийцы, избранные после Сивасского конгресса; другая часть депутатов - румелийцы, бежавшие из Константинополя. "Представителей беднейшего городского населения и крестьянства, конечно, в Меджлисе нет, хотя официально Меджлис называется "народным", - констатировал первый секретарь полпредства Российской Федерации в Анкаре. (Доклад М.Мамедова М.Д.Гусейнову "Политика правительства Мустафа Кемаль-паши и руководители этой политики". 29.05.1921// Коллекция документов АПД УДП АР). М.Мамедов сообщал, что с ноября 1920 года по март 1921 года в ВНСТ существовали две группировки: в первую входили депутаты, считавшиеся сторонниками султана и Запада, среди них были второй председатель ВНСТ Джелаледдин Ариф, министр финансов Ферид, министр просвещения Хамдуллах Субхи и вернувшийся из длительной командировки в Москву Бекир Сами-бей. Во вторую группировку, "ожидавшую спасения" лишь с Востока и дружившую с Советской Россией, входили министр иностранных дел Ахмед Мухтар, министр промышленности Джелал-бей и директор печати Мухиддин-бей. По мнению М.Мамедова, усиление оппозиции в Меджлисе породило слухи о возможном роспуске парламента. В докладе Мустафа Кемаль-паша характеризовался как человек большого ума, энергичный, с сильной волей, не пасующий ни перед чем для достижения своей цели, осторожный в обращении с людьми, хорошо владеющий кнутом и пряником. М.Мамедов писал: "Кемаль - центральная фигура, от которой исходят все нити, в руках которого все вожжи; человек, имя которого многие проклинают (анатолийцы) и многие перед ним раболепствуют. Кемаль, благодаря той роли, которую он играет в политической жизни Анатолии, безусловно, не может принадлежать ни к реакционной группе, ни к группе восточной политики, так как эти группы, отчасти, созданы им самим, его агентами. Они ему нужны, как равновесие в его политике. Можно с уверенностью сказать, что пока Кемаль стоит во главе национального движения, никакого соглашения с султаном не может быть". М.Мамедов видел силу Кемаль-паши в той организованной и дисциплинированной армии, которая в короткий срок сформировалась под руководством Исмет-паши. Он писал: "Пока эта армия есть, он, Кемаль, спокойно может чувствовать себя властелином полуфеодальной Турции". (Доклад М.Мамедова М.Д.Гусейнову "Политика правительства Мустафа Кемаль-паши и руководители этой политики". 29.05.1921// Коллекция документов АПД УДП АР).

Что касается вопросов внешней политики, то по наблюдениям М.Мамедова, Кемаль-паша лавирует между Западом и Востоком, маневрирует между Антантой и Советской Россией. С одной стороны, он хочет с помощью Коминтерна созвать в Анкаре мусульманский конгресс, но на деле представляет себе этот конгресс как ответ на Бакинский съезд народов Востока. С другой стороны, во главе делегации на Лондонскую конференцию он ставит Бекир Сами-бея, который вернулся из Москвы в Анкару ярым противником большевиков. Министр иностранных дел и руководитель делегации правительства ВНСТ Бекир Сами-бей был горячим сторонником компромисса и союза с западными державами. Потомок эмигрантов-мухаджиров, выселенных с Северного Кавказа царским правительством во второй половине XIX века, он испытывал понятную враждебность в отношении Российской империи, вне зависимости от общественно-политического строя последней. Его личным инициативам способствовала и крайне гибкая дипломатическая практика анкарского правительства. (G.Mamoulia. Les Combats Independantistes des Caucasiens entre URSS et Puissances Occidentals. Le cas de la Georgie (1921-1945). L'Harmattan, 2009, Р. 35). По мнению М.Мамедова, "на Лондонской конференции турки с треском провалились и это дало возможность сторонникам восточной политики усилиться, а Кемалю отрезвиться". Советский дипломат оценивает действия М.Кемаля как "выходки" и пишет: "Как подействовал на Кемаля провал Лондонской конференции - не знаю, но думаю, что Кемаль чувствует себя теперь более свободным и более независимым от Востока, чем это было месяцев 4-5 тому назад" (Доклад М.Мамедова М.Д.Гусейнову "Политика правительства Мустафа Кемаль паши и руководители этой политики". 29.05.1921// Коллекция документов АПД УДП АР).

В заключении, возвращавшийся из Анкары в Москву через Баку первый секретарь Российского посольства в Турции М.Мамедов настойчиво рекомендовал открыть азербайджанское дипломатическое представительство при анкарском правительстве. Он считал, что "бежавшие из Азербайджана мусаватисты начали вести вредную агитацию. Официальные и интеллигентные круги нашли момент подходящим для своих выступлений против коммунизма. Опираясь на ложные слухи, эти круги открыто начали говорить о насилии над Азербайджаном". М.Мамедов писал, что, невзирая на провокационные слухи, в сердце турецкого народа живет большая любовь к Азербайджану и "эту любовь необходимо использовать для дальнейшей нашей работы в Анатолии".

Руководствуясь этими соображениями, Наркомат иностранных дел Азербайджана определился с кандидатурой полномочного представителя, которого надлежало отправить в Анкару в мае 1921 года. Для утверждения этой кандидатуры направили запрос в российский НКИД. Н.Нариманов и М.Д.Гусейнов рекомендовали на должность посла Ибрагима Абилова - заместителя наркома внутренних дел Советского Азербайджана. Г.Чичерин телеграммой от 26 мая сообщил М.Д.Гусейнову, что Москва не возражает против назначения И.Абилова. (Телеграмма Г.Чичерина М.Д.Гусейнову. 26.05.1921 // Коллекция документов АПД УДП АР). Получив "добро" Москвы, И.Абилов был назначен полномочным представителем Азербайджанской ССР в Анкаре в июне 1921 года. Всеобщее мнение было таковым, что И.Абилов сможет способствовать развитию отношений между Азербайджаном и Турцией, а также помочь расширению связей между Советской Россией и борющимся с Антантой правительством ВНСТ. И.Абилову вменялось координировать свои действия с полномочным представителем РСФСР в Турции Сергеем Нацаренусом, который уже приступил к своим обязанностям с начала мая 1920 года (Главнейшие моменты в политической жизни Турции (с ноября 1920 г. по ноябрь 1921г.). Историческая канва// Коллекция документов РГАСПИ). Определение состава сотрудников посольства входило в компетенцию республиканского Наркомата иностранных дел, что очень не нравилось Москве, которая хотела держать загранкадры под своим контролем. В телеграмме от 19 июля Г.Чичерин писал М.Д.Гусейнову, что при подборе состава сотрудников посольства надо быть очень внимательным и рекомендовал не включать в состав миссии людей, "легко попадающих под чужое влияние и допускающих ошибки, не желая того" (Телеграмма Г.Чичерина М.Д.Гусейнову. 19.07.1921 // Коллекция документов АПД УДП РФ).

В августе 1921 года И.Абилов выехал в Турцию. По дороге для решения некоторых технических и финансовых вопросов азербайджанской миссии в Анкаре он на несколько дней задержался в Тифлисе, где состоялась его встреча с наркомом иностранных дел Грузинской ССР Александром Сванидзе, который выразил свое недовольстве по некоторым пунктам Московского договора 1921 года. На встрече, состоявшейся 25 августа 1921 года, А.Сванидзе предупредил И.Абилова, что Грузия собирается предпринять ряд шагов на готовящейся конференции Турции и Кавказских республик. Грузины, в частности, не были согласны с определением турецко-грузинской границы в Московском договоре, и поэтому намеревались вновь поднять этот вопрос в Карсе. И.Абилов заявил грузинскому наркому, что вопрос границы с Турцией обстоятельно обсуждался на Московской конференции и будет неуместным поднимать его вновь на предстоящей конференции. Полномочный представитель Азербайджана в Турции резонно заметил: "Из настроения и намеков турок видно, что они сейчас ни на какие компромиссы и уступки не пойдут". Он считал, что "возбуждение этих вопросов на конференции создаст нежелательные для нашей действительности прецеденты" (Письмо И.Абилова М.Д.Гусейнову. 26.08.1921 // Коллекция документов АПД УДП АР). И.Абилов рекомендовал М.Д.Гусейнову до конференции обсудить с грузинскими товарищами этот и подобные "больные" вопросы. А.Сванидзе также намеревался опротестовать пункт Московского договора, дающий мусульманскому населению Батума национальные и религиозные права; он собирался потребовать расширения границ Батума и возвращения Грузии Ардагана и Артвина (Candan Azer. Babadan Oğula Güney Kafkasiya. Türkiye - Güney Kafkasiya İlişkileri. İstanbul, 2011, S.303). По этому вопросу нарком иностранных дел Грузинской ССР уже обращался к Г.Чичерину в мае 1921 года. А.Сванидзе писал, что грузины "хотят потребовать от Турции передачи Грузии всей южной части Батумской области, которая по Московскому договору отошла к Турции". Г.Чичерин немедленно предупредил В.Молотова и ЦК РКП(б), что турки никогда не согласятся на требования Грузии, они в Москве с большим трудом согласились на передачу части Батума Грузии (Письмо Г.Чичерина В.Молотову. 29.05.1921// Коллекция документов РГАСПИ).

Свое раздражение и недовольство по целому ряду территориально-пограничных аспектов Московского договора Советская Армения выразила в письме, адресованном в ЦК РКП (б) и НКИД от 15 апреля 1921 года за подписью народного комиссара иностранных дел Армении А.Бекзадяна. В письме осуждался "продажный (предательский) характер Московского договора в отношении национальных интересов Армении", подвергалась серьезной критике позиция Москвы касательно территориальных уступок со стороны Советской России Турции и ставилась под сомнение целесообразность признания Нахичевани автономной территорией под протекторатом Азербайджана. (Заявление председателя армянской делегации на Московской конференции и Народного комиссара иностранных дел Армении А.Бекзадяна ЦК РКП (б) и НКИД РСФСР. 15.04.1921 // Коллекция документов РГАСПИ).

В Анкаре знали о том, что грузины и армяне недовольны Московским договором и подозревали, что источником такого настроя была Советская Россия. Депутаты ВНСТ от Карса, Ардагана и Артвина вели среди населения разъяснительную работу и рекомендовали с осторожностью относиться к переменам в России. По мнению турецких кругов, если Советская Россия провозгласила принцип самоопределения народов, она должна с пониманием отнестись к желанию мусульман "с двух сторон окруженного гяурами", объединиться с Турцией. Они говорили: "Мы, турки, знали царскую политику, но насколько изменилась эта политика (империализм) мы не знаем, но постепенная советизация (попросту захват) Азербайджана, Армении, и теперь Грузии наводит на нас тревогу за целостность нашей восточной границы. Если Советская Россия не имеет империалистических стремлений, то справедливый отход мусульманских областей к нам, не может вызвать протеста со стороны России". Многие турки открыто говорили, что больше всего им грозит коммунизм с восточных границ. Они рассматривали восточные области как буфер между Турцией и большевиками (Коллекция документов АПД УДП АР).

(Продолжение следует)

Источник: Информационное агентство "Regnum"